В карете прошлого

Вот все глумятся над Стрекозачем, облепленным тлёй, а никто не видит причины общественных бед и неустройства. Откатим карету времени - эх, наляжем-поднатужимся!  подёрнем-подёрнем!  - в незабвенный 1913-й год, и увидим вместо куртизанки новой формации - уездную этуаль, перебравшуюся в первопрестольную (имперский Петербург ей не по средствам был бы, а Москва златоглавая любит лень, роскошные оттоманки и жирные блины с икрой и шампанским). Возлежала бы Попрыгунья на парчовых подушках, а к вечеру дверной колокольчик бряк: с визитом армянин с друном.



- Ах, бон суар, господа... - и тянет маленькую беленькую руку в индийских перстнях к губам министра Лорис-Меликова. - Кто с Вами?

- Как Вы удивительно похорошели, Марина Васисуальевна, даже не узнать... Зачем Вам замуж при вашей красоте...

И друг, Тер-Григорян, армянский аристократ, золочёную коробку бомбошек от "Абрикосова и Сыновья" Марине подносит.

- Чем же мы займемся в эту ночь, господа? - лениво тянет Попрыгунья.

В волшебной бутылочке синего стекла - удивительный веселящий газ. Расширенные зрачки во весь глаз, душно, томно, странно, шёлковая шаль с павлиньим переливом, и баритон выводит: "Тебя я, вольный сын эфира, возьму в надзвездные края... и будешь ты царицей миииира..." И никакого полиэстера, портящего карму.



Хошь убей, не отличаю "нижнего белья за 8 тысяч рублей" (да-да, никто не знает, что оно облекает суховатые формы не по летам молодящейся Attention whore: она всего лишь прокричала об этом на весь ЖЖ) от "семилетних парижских трусов ДИМ с ленточками", а коробочки из-под "Гардения Изабей", удачно пущенной в оборот, от найденной на помойке стильной ручной мельнички с остатками кофе. Ценники разные, психология та же.

А  жэжэшные "строгие госпожи" - при правильном историческом раскладе - торговали бы в черте оседлости резаной ржавой селёдкой.